Режиссер Элина Астраханцева о проблемах кинематографии в регионах, женском взгляде на монтаж, независимом видеопроизводстве, трагедии ангарцев-кежмарей, языковом наследии поморов и Красноярске как центре распределения ленд-лиза.
Съёмочная группа красноярской киностудии «Архипелаг» во главе с режиссёром Элиной Астраханцевой снимает в Новосибирске реставрацию собора Александра Невского. Восстановлением росписи купола занимается семья иконописца Петра Алексеевича Милованова – сам мастер, который когда-то расписал храм, его сын Арсений и внук Иван. Увидим ли мы этот фильм на экране, зависит от того, найдётся ли финансирование на производство картины. А пока съёмки ведутся исключительно на личные средства команды кинематографистов. Почему красноярцам интересна работа новосибирского художника, чем живёт красноярское кино сегодня, почему у них нет амбиций по поводу «сибирской школы документалистики», а также о полярной авиации и строительстве Богучанской ГЭС мы поговорили с известным красноярским режиссёром Элиной Астраханцевой.
— Элина, расскажите о вашей киностудии.
— 12 лет назад вместе с Ириной Борисовной Зайцевой мы открыли независимую студию «Архипелаг». К тому времени государственная Красноярская киностудия закрывалась, несколько документалистов с большим опытом работы за плечами, с блестящими портфолио, с призами на российских и международных фестивалях, оказались практически на улице. Чтобы выжить в новых условиях, им пришлось открывать независимые киностудии.
Людям, которые пришли в кино в советское время и получали всё от государства: кинотехнику и киноплёнку, транспорт, гонорары и пр., вдруг оказались в условиях, когда нужно самим находить деньги на свою работу. Это не просто.
Первые средства, которые мы получили, был грант Фонда Михаила Прохорова. На фильм «Шарыповское дело» (2008) про гражданскую войну в Енисейской губернии, о трагических событиях, произошедших в 1921 году (красными были казнены 39 крестьян).
Следующий наш большой проект – цикл фильмов «Палитра сибирских мастеров. ХХ век» (2009 – 2011). Мы сняли документальный сериал про известных художников Красноярского края ХХ века. Про Тойво Ряннеля, Юрия Худоногова, Виктора Ряузова и Андрея Поздеева. Я сняла фильм про Поздеева, другие режиссёры создали фильмы о других художниках.
— Кажется, для сибирской самоидентификации в культурном срезе фигура Поздеева, как и Сурикова, – ключевая. Расскажите немного про фильм о Поздееве, над которым вы работали как режиссёр.
— Андрей Геннадьевич Поздеев — известный в Красноярске и за его пределами художник. Яркий, не форматный, и конечно, его творческая судьба была не простой. По словам его жены, Валентины Михайловны Крючковой, в последние годы перед перестройкой его работы почти не участвовали в выставках. Среди портретов передовиков производства или сельских полей одна или две картины Поздеева забивали своим радостным цветом всю экспозицию. Читала воспоминания одного художника, что когда он изучал живопись в Красноярском училище искусств, они с друзьями бегали на выставки специально, чтобы посмотреть работы Поздеева, только его! А потом спешили к себе в мастерскую попробовать взять именно такой, яркий поздеевский цвет!
Потом случилась Перестройка и Андрей стал востребованным художником – у него было много выставок, целую коллекцию купила галерея Норильска, о нем снимали фильмы и передачи, как об известном признанном мастере. Когда мы начали проект «Палитра Сибирских Мастеров», у меня была идея снять фильм о молодом Поздееве, о том, каким он был в двадцать, тридцать, сорок лет… Я мечтала найти хронику, чтобы увидеть – и показать его молодым.
Работала в бывшем партархиве, читала отчёты худсоветов 60-х годов, как проходили заседания, как художники критиковали друг друга. По словам Елены Юрьевны Худоноговой, известного искусствоведа и главного консультанта проекта «Палитра Сибирских Мастеров»: — Они в то время друг друга не щадили.
Однажды я спросила у архивариуса: — Нет ли у вас в архивах каких-нибудь киноплёнок? Вдруг что-то хранится из ХХ века.
И вот что выяснилось. В 60-х годах в Красноярске существовала телестудия, которая снимала на плёнку, 16 мм. Во время Перестройки эта студия была закрыта. Архивариус мне рассказала, что какой-то мужчина принёс в архив пыльный мешок, и в этом мешке лежала … огромная пачка плёнок из этой студии… Листая конторскую книгу с записями, я увидела, что здесь хранятся плёнки из 60-х, с выставок Тойво Ряннеля, Ряузова, Поздеева и др.художников. Но главное, я нашла съёмки Поздеева на этюдах, на Столбах.
Целые сюжеты были в негативе, то есть их даже не перевели в позитив. Значит, кадры были отсняты, но почему-то не пошли в эфир, а материал так и пылился с 60-х годов.
Нашла инженера с кинопроектором, мы приехали в этот архив, начали плёнку отсматривать, а нужную переснимать. В общем, мы смогли разыскать плёнки с молодым — тридцать с чем-то лет — Поздеевым, который идёт на этюды на Столбы, умывается из ручья, который пишет пейзаж а la prima – когда без эскизов пишется картина – и это всё снято на кинокамеру. Это была невероятная находка! Было такое чувство, словно я нашла сокровище.
Позже я поняла: если ты стоишь на правильном пути, удача сама рано или поздно прийдёт к тебе.
— Какие работы в фильмографии студии вы бы ещё отметили? На что стоит обратить внимание зрителям?
— Особенный для меня фильм «Последняя рыбалка Тамары». Это фильм про Ангару и про судьбу анграцев-кежмарей через историю одной женщины.
В газетах и по ТВ нам рассказывали о том, как это прекрасно, что запускают Богучанскую ГЭС, как много электроэнергии будет. Но никто не сказал о том, что, во-первых, создание огромного искусственного водохранилища губительно для экологии, а во вторых – что множество людей согнали с родной земли…
Русская цивилизация – это речная цивилизация, люди селились всегда по берегам рек. А когда строят ГЭС, вода поднимается на сотни метров и целые районы уходят под воду. Уничтожаются поселения, которым двести-триста-четыреста лет. В какой-то момент я узнала про историю Кежмы (Кежемский район Красноярского края) … Мы все в юности читали «Прощание с Матёрой», плакали вместе с героинями Распутина, смотрели “Прощание” Ларисы Шепитько — Элема Климова. Но в Красноярском крае всё продолжается по-прежнему: в Кежемском районе возвели Богучанскую ГЭС, перегородили Ангару – одну из прекраснейших рек в мире. Ангара — это заповедная река, которая вытекает из Байкала и впадает в Енисей, в ней чистейшая вода.
Однажды я пришла на показ документального фильма «Прощай, Ангара!». В зале собралось много кежмарей. Автор Андрей Гришаков вышел и сказал: «Вы никогда не видели, как плачут мужчины? Сейчас фильм начнётся, и вы увидите -весь зал будет плакать. Не только женщины, но и мужчины…»
Кто такие кежмари? Это потомственные охотники, рыболовы, мужчины по два-три-четыре месяца живут в тайге, каждый год… Чтобы заставить такого мужчину плакать, даже не знаю, что нужно. Начался фильм, и я вижу — все начали плакать. Этот момент меня просто потряс. Стало понятно, что это очень больная тема, о которой надо говорить.
Вот тогда я и познакомилась с кежмарями.
Узнала, что все женщины рыбачили в Ангаре. Кто спинингом, а кто и с неводом! Женщина с неводом, представляете? Я решила найти такую героиню и снять о ней картину.
И нашлась моя Тамара, женщина в самом расцвете сил. Она как раз собиралась на рыбалку в родные месте, в последнее лето перед затоплением. Живёт она теперь очень далеко, в Сосновоборске. Чтобы Тамаре доехать до места, где когда-то стоял её дом, ей нужно из Сосновоборска приехать в Красноярск, пересесть на автобус, и долго-долго, 15 часов, трястись до Кодинска – городок рядом с Богучанской ГЭС, а потом ещё из Кодинска как-то добраться до бывшей Кежмы.
Сказала ей: «Тамара, я хочу поехать с тобой. Хочу снимать твою рыбалку». Она представила, что нас поедет большая съёмочная группа: галдящие мужчины, много оборудования, и мы будем ей ужасно мешать. Ответила: «Нет-нет-нет, даже не думай. Туда добираться так сложно!» Но мы поехали следом за ней, и вправду добирались Бог знает как, потому что от Кодинска до Кежмы дороги уже не было. Она уехала на УАЗике, в компании с несколькими рыбаками.
А мы параллельно ей поплыли по реке. И в течение нескольких дней мы просто наблюдали за человеком, который приехал … как бы ловить рыбу. Но на самом деле она приехала отдать последний поклон родной земле…
Больше всего меня потрясло тогда, на съёмках, что от Кежмы, которая была сожжена полтора года назад, от неё не осталось и следа. Тайга, оказывается, очень быстро забирает свои земли. Село стояло с 1665 года, его сожгли, а через полтора года Тамара ходила по берегу и не могла найти место, где был дом её родителей… где она выросла. Там уже всё заросло бурьяном выше пояса.
Эта поездка стала для меня настоящим откровением. Я много нового тогда узнала о себе и о людях… Что мы, городские жители, не понимаем, что такое корни, от слова вообще. А есть люди, которые живут рядом с нами, на земле, и для них корни – это нечто реальное. Они привязаны к месту, где родились, выросли, жили, где состоялась их жизнь.
— Это фильм про умирание русской деревни?
— Это не про умирание русской деревни, это про то, как человека лишили его корней.
— Да, я согласна, сейчас объясню. У нас больше спекуляций на тему того, что некому жить в деревне, деревня исчезает, и, может быть, тема умирания деревни белее привычная для кино и соответствует ожиданиям западных фестивальных отборщиков.
— Не знаю, может быть. Есть гадкие стереотипы про русскую женщину. Даже мои родственники, которые живут за границей, мне говорили: а что там у неё не так? Она плавает по реке, у неё своя лодка с мотором, у ней цепочка золотая и маникюр на руках.
Все привыкли, что если про русскую женщину, то должно быть семеро по лавкам, муж пьющий, и она такая вся… «колотится». А то, что нормальная, сильная, благополучная женщина может быть несчастна от того, что её заставили уехать из родных мест, и что она не может с этим смириться – это людям не понятно. Она сказала в личной беседе: «Мы когда переехали, я месяц не могла спать, ревела по ночам. Стоило уснуть — всё время снились эти горящие дома родного села! »
То есть ко времени последней рыбалки, на которую мы приехали с ней, уже прошло полтора года, как всё случилось.
— Удивляет то, что так быстро заросло то место.
— Когда я ехала, думала увидеть там остовы домов, какие-то следы … Но когда деревянные дома сжигают, остаются только печи каменные. А их там бульдозерами разравняли. Это называлось “зачистка территории”…
— Как будто человека там и не было никогда.
— Там на самом деле ужасные вещи творились. Начиная с того, что территорию для затопления готовят, а это огромный труд: убрать все деревни, переселить людей. Не просто деревни, там были совхозы, предприятия, у всех какие-то строения. В фильме есть кадры с горящей землёй. Там стояла бензостанция, её последнюю уничтожали. В ней новые трубы были проложены, постройки в хорошем состоянии. И при нас бульдозерами это всё ломали.
Эту местность готовили под водохранилище за много лет до наших съёмок, ещё в советское время. И по словам жителей Кежемского района, поближе к Ангаре перевели множество колоний ГУФСИН, чтобы была бесплатная рабочая сила для зачисток. Поближе к деревням, где народ живёт с незапертыми домами.
Знаете, как в наших деревнях жили? У меня ещё бабушка так жила. Пошла в магазин, и даже не подумала входную дверь на замок закрыть. Щепочку вставила в петли от замка и пошла.
А тут вокруг этих кежемских деревень начали заключённые ходить. Со всеми вытекающими последствиями…
И люди начали переезжать оттуда. Вынужденно.
— А меня ещё зацепили слова Тамары, что в городе есть только четыре стены и всё – это же несвобода. А мы об этом вообще никогда не задумываемся.
— Надо понимать их уклад. Там у каждой семьи был свой охотничий участок в тайге, и участки очень большие. Мужчины, когда уходили на охоту, иной раз добирались до него по нескольку дней, на лошадях. Представьте какого размера участки, если охотничьи избушки стоят на расстоянии дня ходьбы одна от другой.
— А вот по такой теме зрители бы могли определить, что это кино снималось сибирскими документалистами? Ведь принято считать, что есть сибирская документалистика как особая школа, вот что это такое на ваш взгляд?
— Не думаю. Есть фильм «Счастливые люди» — это фильм про жизнь в Сибири. В основном съёмки проходили на берегах Енисея, где живут герои фильма — охотники. Но фильм снимала группа москвичей, приехавших специально к нам. Поэтому как сказать, что это сибирское кино? С какой точки зрения? Что тема сибирская или кто делал?
— По почерку.
— Сложно сказать.